«Я счастливый, как никто, Я счастливый лет уж сто…», – простые слова, как метко брошенные в мишень дротики, застряли в моей голове. Обычные вроде слова, а каков эффект! Сижу и думаю: а ведь так оно и есть! Я ведь об этом [о том, что счастлива] сама знаю. Что это? Самовнушение или все-таки правы те, кто считает, что слово – волновая генетическая программа, влияющая на живой организм на молекулярном уровне?

Секреты слова:  «что» или «как»? 

Версия с генетической программой биолога Петра Гаряева еще не одобрена учеными официально, но уже находит отклики у простых граждан. Один из них поделился на сайте uznaipravdu.org, как «облучил» воду отборно-изысканным матом, а затем полил ею цветы. Цветы погибли.

Что говорят лексикографы? Известный всем Владимир Даль, составитель «Толкового словаря живого великорусского языка», считал, что «словесная речь человека – это видимая, осязаемая связь, союзное звено между телом и духом».

Даль точно понимал, что слово – не просто соединение звуков. Гораздо позже это понял и музыкант Принс (на собственном опыте). В 1993-м он решил сменить свое сценическое имя. Придумал символ, объединяющий мужское (♂) и женское (♀) начала. А название символу не дал. В конце концов, из-за непроизносимости его символ в обиход не вошел, пресса предпочла называть его «артистом, ранее известным как Принс».

«А может вам ключи от квартиры?» Слова как желания

История с Принсом – яркое доказательство тому, что слово – это не просто набор букв. Слово (целый мир, между прочим!) выражает нечто, в чем есть нехватка. Удачно это получалось у фантастов – благодаря им в нашу жизнь вошли метро, скафандры для пребывания под водой, вертолеты, автоматические ружья, электромобили, подводные лодки, телевизоры, телефоны и многое другое.

Совсем недавно провели любопытное исследование. Решили узнать, какие слова в песнях употребляются чаще. Оказалось, что «любовь» сегодня звучит гораздо реже, чем лет 30 назад. Зато ему на пятки наступает «секс», о котором полвека назад никто и не пел. Коротко и показательно. Вот такая тенденция желаний.

Хотели как лучше, получилось как всегда

А желания у каждого разные. Для одного – слова, что цветастое покрывало, для другого – «железный занавес», а для третьего – рупор, которым он пользуется без ограничений направо и налево, неся любую чушь, чтобы добиться своего.

Разными желаниями и нехватками человека в системно-векторной психологии и объясняется феномен непониманий между людьми. Вроде как говорим на одном языке, а понять друг друга сложно. Почему? Мы часто вкладываем в одно и то же понятие разный смысл. Например, по-разному понимаем «дружбу»: один за друга и жизнь отдаст, а второй – обменяет его на другую полезную связь. И каждый будет прав по-своему.

Но разве можно, первый раз видя собеседника, понимать, кто он и что за смыслы и желания вкладывает в свою речь? Традиционные психологи говорят, что это нереально. Не совсем точно. Хорошие психологи понимают, с кем имеют дело, правда, на уровне ощущений, «интуитивно», не осознавая, как это происходит. Иначе не было бы переговорщиков, которые спасают жизни заложников, и многих других случаев, ситуаций, профессий, где без этих знаний нельзя обойтись. Но как такой навык получить? Можно осознанно – при помощи системного мышления, которое учит слышать «ключевики». Это слова со строго определенными смыслами и желаниями, характеризующие собеседника. С таким системным навыком речь собеседника перестает быть журчаньем ручья. Она становится многоговорящей.

Лучшее оружие — другая точка зрения

А слово иной раз может быть наилучшим оружием. Как однажды заметил Жириновский: «Восстановите гимн, и страна скажет: «Не надо зарплаты!». Он знает, что в слове сокрыта огромная сила. Многое зависит от того, кто его произносит.

Да и его самого слушаешь, и что-то происходит с тобой во время его речи – ты словно попадаешь в определенное энергетическое состояние. Это потом, после того, как он свою речь закончил, пробегает мысль: «Вот шут!» И он, кстати, сам этого не отрицает и не видит в этом ничего зазорного:

А посмотрите, как он говорит (запрос «Жириновский приколы смотреть» выдаст вам десятки таких примеров). Его речь сумбурная, несвязная, необдуманная: «От чего коровы с ума сходят? От британской демократии». Его слова – мгновенно вербализуемый сгусток энергии – взрываются, как петарды под ногами.  Жестикулирует, не стесняясь крепкого словца: «У нас был один мудак – отомстил за брата, б***дь, – и рухнула великая Российская империя. И другой чудак был, за своего дедушку отомстил, – и рухнул Советский Союз». Часто не чурается в своих выступлениях темы секса: «Он (Кириенко) чист, молод, полон сил и энергии. Мы выбрали девственницу!» (список цитат Жириновского можно продолжать долго)

Жириновский не обращает внимания на красоту речи: «Я чисто говорю нормы русского языка». // «Нас будут говорить». Его никто не может переспорить или перекричать. Он без зазрения совести обзывает неугодных оппонентов, оговаривает их. Он кричит, а люди в ступоре, как будто им мышление на время отключили.

Потому что Жириновский не просто говорит. Он проговаривает нехватки животного порядка, прямо из коллективного бессознательного (а это в основном про секс). Так что догадка Михаила Жванецкого о том, что «вначале было Слово, но, судя по тому, как развивались события дальше, Слово было непечатным», имеет системное обоснование. На это способен не каждый, а лишь тот, у кого вербальный тип мышления. В системно-векторной психологии – люди с оральным вектором, оральники. И именно слово оральников имеет потрясающий эффект для слушателя.

«Ты кто такой? Давай, до свиданья!»

Что общего между Жванецким, Жириновским, Черномырдиным, Тимати, Ксенией Собчак, Лепсом, Высоцким? Все они, независимо от профессий и своей реализации, обладают вербальным типом мышления (некоторые, правда, не только им). Если проще: они мыслят говорением. А мыслеговорение невозможно продумать или спланировать, его можно спустить с цепи и дать ему волю.

А какие меткие прозвища оральник дает людям, какие крылатые выражения выходят из его уст – сказал, и сразу все подхватили! Помните, как быстро все начали повторять вслед за рэпером Тимати «Ты кто такой? Давай, до свиданья!» Или еще раньше, вслед за политиком Черномырдиным объяснять: «Хотел, как лучше, получилось, как всегда». Порой мы вздыхаем словами сатирика Жванецкого: «Красиво жить не запретишь. Но помешать можно…» // «На своих ошибках учатся, на чужих – делают карьеру». //«Труднее всего человеку дается то, что дается не ему».

Оральники не задаются вопросом, как управлять Вселенной. Они просто с помощью слова управляют людьми, проговаривая из бессознательного нехватки остальных. Иногда, это получается у них с юморком, как у Михаила Жванецкого:

Кажется, оральник создан, чтобы смешить нас. На самом деле это не так. Задача оральника – объединять общество. В умеренных дозах качественный юмор это и делает. Но когда юмор прет из ушей (со всех каналов), а слово оральное употребляется зачастую без купюр, происходит обратный процесс. Оральник снимает напряжение нашей мысли. А мы, «зомбированные» их словом, перестаем искать решения проблем. Мы хохочем, гогочем, а проблема-то не исчезает. Результат? Оральники (не осознавая того) увеличивают фрустрации в обществе, разобщают его, вместо того, чтобы объединять.

И все же, оральники, говорящие с народом на его языке, понятны и – так нам кажется – приятны. Всем, кроме людей с абстрактным типом мышления (звуковиков, как их называют в системно-векторной психологии). Громкая речь давит на уши, которые у звуковиков гораздо восприимчивее, чем у остальных. Оральники мешают звуковому сосредоточению, можно сказать, «уничтожают» абстрактный звуковой интеллект. Ну, а если звуковик хорошо развит, то общаться с оральником, который на мате разговаривает, у него и вовсе нет сил. Звуковику мат режет слух.

Кесарю – кесарево, а землю – крестьянам

Есть такая легкая голливудская комедия «Тысяча слов» об оральнике-болтуне Джеке МакКолле, которому пришлось переосмыслить свои отношения со словом, чтобы не умереть. Надо сказать, режиссер угадал с актером – главного героя сыграл комик Эдди Мерфи. По сюжету МаккКол получает дерево Бодхи в ответ на свою очередную ложь. И теперь с каждым произнесенным словом с дерева падает лист. Но, в конце концов, МаккКол получает замечательный навык: молчать, взвешивать слова, а не лузгать их, как семечки. А вот в жизни это не так просто.

Для оральника молчать – это настоящая пытка. А вот для звуковика тишина, сосредоточение, поиск истины – милое дело. У звуковиков даже слово совсем другого порядка, не животное, как у оральников, а абстрактное, философское, асексуальное. Как это? Сравните философское изречение Иисуса «Кесарю – кесарево, а Богу – божье» с оральным призывом «Землю – крестьянам, заводы – рабочим!» Один смысл (каждому – свое), но зато как по-разному звучит.

Пока все остальные тысячелетиями гоняются за мамонтом, чтобы потом обменять его на оргазм, звуковик гонится за сосредоточением, постигает смысл и познает себя и мир. «Не знаешь слов, нечем познавать людей», сказал Конфуций. Лучше (в звуковом смысле) и не скажешь.

Для звуковика, говоря словами Теодора Драйзера, «слова – лишь бледные тени того бесчисленного множества мыслей, которые роятся у него в голове». Он создает мысль внутри себя, обозначая те состояния, которые ощущает. Потом выносит эту мысль наружу – собирает композицию из слов, чтобы точнее и объемнее выразить мысль.

Так что звуковое слово – это отвоеванная у бессознательного территория. Причем, отвоевывают ее звуковики кто во что горазд. Когда-то один звуковик придумал «метод нарезок» (текст нарезают и из полученных фрагментов составляют новый текст). А другой звуковик, писатель-битник Уильям Берроуз, написал в такой технике роман (правда, склеивал слова не в произвольном порядке, а более осмысленно), а еще один звуковик, музыкант Дэвид Боуи, таким способом написал тексты некоторых песен.

По-простому о сложном

Получается, что оральник, благодаря своим врожденным способностям, может повести за собой толпу, но он не может внедрять в коллективное сознание смыслы, потому что этих смыслов у него нет. А звуковик владеет сознанием, но его речь порой слишком сложна для переваривания.

Но есть и те, в ком причудливым образом сочетается оральность и звук, воедино сливаются сознание и бессознательное: оральное, которое мы хотим слышать, и звуковое, которое заставит нас задуматься. Звуко-оральное слово – это не слащавые, не образные, а хлесткие попадания в смыслы. Это слова, которые говорят «по-простому о сложном». Такими словами писал Высоцкий:

Послушать песню Высоцкого (https://www.youtube.com/watch?v=I_vjNq9_nik)

Такими словами поет Лепс:

Григорий Лепс «Я счастливый» слушать (https://www.youtube.com/watch?v=0FLdEYg96VY)

Как управлять вселенной и научиться жить

Как-то Жванецкий сказал: «Не готовы наши люди. Жить ещё не готовы. Помирать не хотят, а жить не готовы». Вроде и поспорить хочешь с ним, а иной раз прислушаешься к тому, о чем люди говорят, и понимаешь, что сатирик, скорее, прав, чем неправ.

Слова отображают то, что есть у нас внутри. Получается, у нас внутри – моральная девальвация, потому что живем мы в условиях словесного дефолта: в словах нет ни смысла, ни ограничений. Мы ратуем за свободу слова (21 век как-никак), часто рационализируя под ней свое пустословие. Мы научились тщательно прикрывать свою душевную наготу, скрывать истинные намерения и желания. Но если уж действительно готовы жить, придется научиться осознавать, что мы вкладываем в слова.

Статья написана с использованием материалов тренингов по системно векторной психологии Юрия Бурлана 

Автор: Наталья Камбур