Задумывалась эта заметка как запись для себя, ну и еще нескольких друзей, для личных воспоминаний, но потом все-таки было решено поделиться своими переживаниями с более широким кругом людей. А для этого придется начать рассказ сначала, чтобы было понятно, что к чему.

Я обычная 18-летняя девушка, два года назад заболела раком. Из-за метастазов мой мозг отключил некоторые функции, в том числе дыхание. Моя жизнь стала зависеть от аппарата искусственной вентиляции легких (ИВЛ). Прибавлю к этому то, что в детстве я потеряла маму, а когда заболела — и отца, оставшись без моральной родительской поддержки в эти трудные для себя дни. Было тяжело, много выплакано слез, мучили боли душевные и физические, но, как говорят, человек привыкает ко всему. И меня закалили внешние неблагоприятные обстоятельства. Теперь понимаю, что я просто в какой-то момент спряталась в свою ракушку, где меня уже больше ничего не могло потревожить, задеть или расстроить. Тогда это был выход, иначе бы, наверное, просто не выдержала моя психика. Чего стоил один только вопрос, за что МНЕ, почему Я?

Примерно тогда же я поверила в Бога (хотя после маминой смерти отказывалась верить в его существование) и нашла для себя спасительный ответ: Бог посылает мне трудности, чтобы они сделали меня сильнее, лучше, добрее. Это и была моя ракушка. Но в ней были и минусы, потому что случались срывы, не помогала она в минуты, когда уже невозможно было держать столько негатива в себе, он рвался наружу, хотя я упрямо удерживала его, не давая вылиться в отчаяние, депрессию или агрессию.

В один из таких вечеров я зашла в инет, отыскала там группу таких же одиноких перед своими трудностями людей, как я. Я искала ответ, как другие справляются, может, есть выход из этого эмоционального тупика. И мне повезло, впервые за много месяцев. Я буквально наткнулась на человека, который чуть ли не кричал: вот же он, ответ, берите, пользуйтесь, становитесь счастливыми.

Всю оставшуюся жизнь буду благодарить Бога, что послал мне встречу с этой девушкой. Оля дала мне шанс узнать, что такое системно-векторная психология. Она ни на чем не настаивала, не звала, не уговаривала, просто указала путь и сказала: «Если хочешь, иди». Я помню, что тогда бросилась к спасению сломя голову, не знаю почему, ведь всегда с недоверием относилась к любым психологиям, не верила, что так просто можно взять и расколоть человека, подогнав его под какой-то шаблон, но Оле почему-то поверила, хотя совсем ничего о ней не знала. Стала запоем читать статьи с сайта, отзывы людей, сумевших изменить свою жизнь к лучшему, и все сильнее было желание тоже попасть на тренинг, но, к сожалению, это для меня недоступно, болезнь отняла у меня и слух. Тогда начала изучать сурдоязык, но успехи были минимальные: понимаю отдельные слова, но все время теряю нить, смысл рассказа. Очень сожалею, что тренинг откладывается на неопределенное время.

Но Оля не оставила меня, стала подкидывать статьи, которые помогали мне понять себя, определила влет мои векторы, указала на нереализованное зрение, и, главное, не было никакой жалости к моему состоянию, моей болезни, я почувствовала себя полноценным человеком, а не жалким инвалидом. Порой её наставления были жесткими, снова и снова тыкала она меня носом в мои ошибки, мои слабости. Она не вытаскивала меня из моей ракушки, а разрушала её. Хотя тогда были и тайные обиды: почему она не понимает, что я болею, мне трудно, а иногда невозможно сделать то, что она от меня хочет. Но закаленное жизнью терпение и упорство не позволяло сдаться, признать, что я слабая, что я не смогу.

Меня не жалели, похвалы были очень редкие, но заслуженные, и постоянное требование – работай над собой, старайся. Тогда вспомнились мои тренировки – до болезни занималась спортивной гимнастикой, но те физические нагрузки, преодоление себя было цветочками по сравнению с тем, как мне приходится выкладываться морально сейчас. Начала наполнять свой зрительный вектор. Сколько было недопонимания, осознавала слова, но не понимала их смысл. Как нужно создать эмоциональную связь? Я ведь и так добрая и приветливая, я улыбаюсь, никого не напрягаю своими жалобами, что же я делаю не так? Сейчас понимаю, что закрывшись в своей ракушке, я, может, и стала сильнее, но и равнодушнее! Забыла, что значит сочувствие — главный критерий развитого зрения. Оказывается, мне показано плакать, моя сила в моей слабости перед чужими переживаниями, в соучастии, а не в холодном закрытом панцире.

Когда я это осознала, Оля посоветовала мне оглядеться, поискать в своем окружении человека, который нуждается во мне и моей поддержке. Я его нашла. Вернее, он всегда был рядом, самый близкий друг, который не оставил меня ни на один день наедине с болезнью, был рядом просто потому, что нужен, потому что любит и готов всем жертвовать ради меня. Я ужаснулась своей черствости, почему такая слепая была к тому, кому я нужна не меньше, чем он мне. Вот тогда и начался настоящий труд вылезти не только из своего панциря, но и пробиваться через чужой. Эмоционально сближаясь с ним я чувствовала, как сама начинаю оживать, чем дальше тем больше. Настоящим открытием для меня стало то, что отдавать любовь гораздо приятнее, чем только получать её.

Попутно я осознала, что меня всё реже посещают хронические боли, все продолжительней перерывы между приступами. А буквально на днях случилось самое потрясающее! На самом пике эмоций произошло физическое сближение с моим «маячком», как я его теперь называю – «мой маячок в кромешной тьме». Каждый, наверное, знает, что такое первый поцелуй любимого человека, поэтому поймет, что со мной в тот момент произошло: сильное сердцебиение, бешено закружилась голова, а в солнечном сплетении зашевелился огненный комок, который заставил трепетать мои легкие в первых потугах на вдох. Но не получалось, слишком уж долго они послушно расправлялись от вдуваемого в них воздуха извне, через трубку, которая была моим поводком ровно год и 10 месяцев. А кислорода катастрофически не хватало, боль была нечеловеческая, показалось, что еще мгновение и я умру. Сейчас, спустя сутки после этого события, я понимаю, что я не умирала, а наоборот возрождалась. Ведь смерть это не боль, смерть — это потеря любой чувствительности, а мне тогда хотелось кричать от боли и страха, наверное, так же, как новорожденному, только что появившемуся на свет. ИВЛ мне отключили вовремя и велели дышать самой, и судя по тому, как прижимал к себе, укачивал, и, наверное, говорил какие-то слова утешения мой любимый, я действительно была тогда похожа на новорожденную.

Всегда считала, что ничего уже не боюсь в этой жизни. Чего еще можно бояться, пройдя через то, что прошла я? Но оказалось, внутренний, природный страх смерти никуда не делся, он был запрятан глубоко во мне, недоступный для сознания. Вчера он вырвался наружу, сегодня я его осознала. И неожиданно легче от этого, хотя я не могу сказать, что страх исчез совсем и навсегда. Теперь я сильнее, чем когда-либо боюсь умереть, моя ракушка разбита, прятаться от этого страха некуда, и у меня впереди новый жизненный этап — обратить его в любовь. Я будто хожу сейчас вокруг большого светлого теплого дома под названием СВП, внутри которого счастливые люди, и хоть не могу в него попасть, дверь для меня закрыта, но уже всю траву под окнами вытоптала, заглядывая в них и завидуя тем, кто внутри. Верю в свои силы, у меня всё получится, я пройду тренинг во что бы то ни стало и смогу наконец попасть в круг тех людей, которые сумели, нашли в себе силы жить по-новому.

Вероника Смирнова