«Любовь — это когда кто-то может вернуть человеку самого себя», – эта растиражированная в интернете цитата фантаста Рэя Брэдбери напомнила мне о том, как когда-то я посвящала немало своего времени размышлениям о любви – о ее признаках, причинах и сути. Я искала ответ на вопрос, что же такое любовь. Но по-настоящему ее смысл ощутила, только открыв для себя системное значение этого понятия.

Жизнь без любви – что мы думаем об этом на самом деле

Что же мы думаем о любви? Для начала, мы вообще гордимся тем, что в отличие от животных можем думать, мыслить. Но мы забываем, что все наши мысли, в том числе о любви, – зашифрованный язык нашего животного бессознательного. Они появляются в голове далеко не случайно, а исключительно в рамках наших внутренних психических настроек.

Мы порой и не догадываемся, что за бессознательное живет нами, что за внутренние настройки работают и можно ли их изменить. Но мы хорошо чувствуем, когда страдаем. Бывает, мы мучаем и себя, и других, сливаем неприязнь на социум – и причина чаще всего в том, что наши мысли ошибочны.

Еще для нас характерно тянуться к тому, что нам кажется близким, что отвечает нашему внутреннему состоянию. Иногда нам везет, и мы вдруг прикасаемся к той стороне собственного «Я», что долго была сокрыта от нас. И вот тут-то и начинаются настоящие чудеса восприятия.

Но, по сути, о чем бы мы ни говорили – о жизни, о любви – мы озвучиваем свое бессознательное. Оно выливается из нас нашими страхами, ожиданиями, надеждами. Так что же мы на самом деле думаем о любви?

Страх: настоящая любовь устаревает

Один из серьезных страхов по поводу любви основан на предположении, что любовь нынче не востребована. Она как покрывшаяся пылью ваза, забытая в глубине серванта, и пыль эта с эдаким потребительским налетом. С одной стороны, время сегодня такое, что все бегут-бегут по кругу, теряя перспективу отношений, прелесть интима. С другой стороны, мысль о невостребованности не нова. Еще в конце 19 века примерно об этом же писала Мария Корелли в романе «Скорбь Сатаны». «Теперь нет ни юношей, ни молодых девушек, двадцатилетние старики и старухи устало бродят по свету, обдумывая пользу жизни, расследуя порок и насмехаясь над чувствами», – описывает она своих современников (кстати, на русском языке роман вышел под именем Брема Стокера). Так что же скрывается за невостребованностью – беспричинный страх консерватора или тенденция времени?

На заметку

Мы живем в эпоху перемен, в кожную фазу развития. Это значит сегодня актуально, востребовано и модно все, что связано с пользой и выгодой, ограничением и экономностью, скоростью, гибкостью и логикой, временем и деньгами. У этого периода много позитивных проявлений: скоростной транспорт, здоровый образ жизни, IT-технологии и многое другое. И есть серьезный недостаток – культ потребления. Оно, это потребление, происходит во всех сферах, в том числе в любви и отношениях.

И пока время стремительно мчит нас к новым формам взаимоотношений, мы бессознательно подстраиваемся под условия современного ландшафта и ценности общества потребления. Бессознательно ведемся на потребительские отношения, которые быстро изживают себя. Бессознательно используем друг друга и, вообще, смотрим на партнера по-деловому. Только консерваторы в сторонке смущенно переминаются с ноги на ногу, не понимая ажиотажа остальных: им сложно вписаться в новую реальность с багажом своих старых представлений.

Можно ли изменить эту тенденцию? Системно-векторная психология объясняет, что гражданские, гостевые, свободные и многие другие «браки» – следствие поиска новых форм отношений. И пока поиск этот бессознательный, мы получаем неожиданный результат.

Этот период исчерпает себя, и мы, наконец, сформулируем новую форму отношений, когда осознаем истинные мотивы собственных поступков. Звучит фантастически? Но у человечества просто не останется выхода. И мы пока даже не можем себе представить, на что способен тот, кто, наконец-то, понял, что у него нет другого выхода.

Страх: любовь живет три года

Один из самых распространенных страхов – убеждение, что любовь живет три года. Люди об этом вроде и раньше знали, но с легкой руки Фредерика Бегбедера это утверждение, словно вирус, распространилось среди интеллектуалов. Те, кто в тренде, нашли в нем удобное прикрытие природой в ответ на потерянный интерес к партнеру. А консерваторы используют его как очередной аргумент несостоятельности времени.

Хотя сегодня далеко не все пишут о краткосрочности любви. Например, американский писатель Джонатан Кэрролл чуть раньше Бегбедера опубликовал роман «По ту сторону безмолвия». В нем есть место рассуждениям о великой любви. О том, что любовь не кончается, «хоть стреляй в нее, хоть запихивай в угол самого темного чулана в глубине души»: «Любовь сумеет выжить и потрясти нас внезапным появлением тогда, когда мы совершенно уверены, что она мертва или, по крайней мере, надежно упрятана под грудами прочих вещей».

Так кто же прав?

На заметку

Правы те, кто называет вещи свои именами. Любовь трехлетняя – природное влечение, которое появляется по определенным законам (системно-векторная психология рассказывает, как). Оно обосновано природой и длится около трех лет. Это некий гарантийный срок, необходимый чтобы выносить, родить и вырастить ребенка до возраста, когда тот сможет сам ходить, есть, пить, разговаривать.

Вечная любовь – это зрительный образ крепких отношений, возникших от влечения, но дополненных эмоциональной, интеллектуальной, а в иных случаях и духовной связью.

Именно эта связь нужна, чтобы отношения были гармоничными, а партнеры сохраняли сексуальное желание друг к другу на долгие годы. И этот фундамент на базе влечения должен быть заложен до сексуальной близости. На тренинге по системно-векторной психологии объясняется, как сделать так, чтобы любовь жила не три года, а гораздо дольше.

Ожидание: разные критерии и один подходящий партнер

Какими только красками мы не окрашиваем свои ожидания в любви. Какой мы увидим ее, зависит тоже от нашего «наследства» в виде психофизических свойств, заданных природой. Критерием может стать все, что угодно. Приведу лишь несколько примеров.

Американский писатель Генри Миллер по-кожному утверждал, что «любовь приносит хорошие дивиденды», а потому это «единственная вещь, которой невозможно дать слишком много». Его российский коллега и врач-психотерапевт Владимир Леви рассматривает любовь через призму такого понятия как долг, характерного для людей с анальным вектором: «Долга любить нет. Есть только свобода любить, и эту свободу можно открывать в себе снова и снова».

А какие разные цветовые полутона у любви экстравертов-зрительников и интровертов-звуковиков! Шиллер по-зрительному видит в ней инструмент познания мира: «Любовь — единственное в природе, где даже сила воображения не находит дна и не видит предела». А писатель Альбер Камю, которого относят к экзистенциалистам (сам он себя к ним не относил), по-звуковому субъективен и усматривает в ней критерий состоятельности индивида: «Не быть любимым — это всего лишь неудача, не любить — вот несчастье».

Но какими бы цветовыми решениями мы не окрашивали свои ожидания от любви, оно сводится к тому, чтобы найти подходящего партнера. Несмотря на кожную фазу развития, когда, казалось бы, менять партнера, как перчатки, вполне нормально, все наши поиски устремлены к Нему Единственному // к Ней Единственной.

Когда столько соблазна, как понять, кто тебе подходит? Этот вопрос звучит и в символических звуко-зрительных образах Боба Марли: «Говоришь, что любишь дождь, но гуляешь под зонтом. Говоришь, что любишь солнце, но ищешь тень, когда оно светит. Говоришь, что любишь ветер, но когда он дует, закрываешь окно. Вот почему я боюсь, когда ты говоришь, что любишь меня».

А вот культовый сторонник «грязного реализма» Чарльз Буковски в «Музыке горячей воды» прямолинеен: «Как ты можешь говорить, будто любишь одного человека, если в мире, может, десять тысяч людей, которых ты бы любила больше, если б знала?» По мнению писателя, «любовь — форма предвзятости. Любишь то, в чем нуждаешься, любишь то, от чего тебе хорошо, любишь то, что удобно».

Быть подходящим и при этом единственным – возможно ли это? Могу ли я, человек с определенными желаниями, свойствами, найти того самого единственного, чтобы мы подходили друг другу, как две половинки одного целого?

На заметку

Что говорит системно-векторная психология? Она опровергает доктрину «неподходящего партнера» и даёт рецепты наполнения желаний друг друга. Она объясняет, что «подходящий» — значит тот, к которому нас влечет природой. И таких людей не единицы, и даже не десятки, а гораздо больше (как догадывался Буковски). Но – возвращаясь к страху о краткосрочности любви – кроме влечения существует еще кое-что важное. И если это не учитывать, сути любви так и не постичь.

Ожидание: влечение как признак любви

Чем же могут помочь системные знания? Сделать из «подходящего» – единственного.

Например, они расставляют все точки над «i» в вопросах мужской полигамии и женской моногамии. Человек с системным мышлением точно понимает, кто полигамен от природы, а кто полигамией прикрывает свое неумение развивать отношения. Все дело в разных типах сексуальности человека.

На заметку

В природе действуют две силы: сила получения и сила отдачи. Большинство людей наслаждаются, получая, все они – по природе моногамны, утверждает системно-векторная психология.

И только немногие (не более 5%, по данным системно-векторной психологии) получают наслаждение от отдачи. Это люди с уретральным вектором. Природа «выдала» им кредит в размере мощного четырехмерного неограниченного либидо и наделила их потребностью отдавать свой эякулят «по нехваткам», то есть тем, кому его по разным причинам не хватает.

Уретральная полигамия происходит из желания отдавать и не имеет ничего общего с кожным стремлением к частой смене партнера в поисках новизны. Кожник делает это не из желания отдавать, а из желания получить что-то еще, чтобы поддержать свое ограниченное [по сравнению с уретральным] либидо. Интерес на физическом уровне прошел, а на эмоциональном уровне не возник, вот он и ищет новый объект влечения.

Надежды: любовь может спасти мир

А теперь о главном: говорят, что любовь может спасти мир. Эта нехватка, потребность в любви появилась в коллективном сознании не просто так, неслучайно и небезосновательно. Ее внедрили зрительники.

Любовь – мера зрительного восприятия жизни, высшая степень развитости эмоционального состояния людей со зрительным вектором. Вот уже тысячелетиями они транслируют нам эту потребность. Когда-то они облагородили чувствами случку, трансформировав ее в секс, и вынесли из своих зрительно-интеллектуальных закоулков подсознания культуру в массы. Французский писатель и историк Жозеф Ренан догадывался об этом: «Любовь — настоящий Орфей, поднявший человечество из животного состояния».

И сегодня зрительники продолжают свое дело, формируя у человечества потребность становиться лучше. Вот как об этом говорил Максим Горький: «Последствия любви всегда одни и те же — новый человек! Я говорю не о ребенке, а о людях, которые любят, ведь это чувство обновляет душу, делает людей иными, лучше, красивее».

PS

Мы могли бы быть значительно счастливее, если бы относились к любви не как к пирожному, которое мы можем купить, ожидая от него определенных вкусовых ощущений. Мы могли бы быть гораздо счастливее, если бы перестали ждать от любви исключительно получения и отучились от привычной для нас способности выдавать желаемое за действительное.

Люди с системным мышлением хорошо понимают, что имела в виду мать Тереза, говоря, что «нет никаких ключей от счастья, дверь всегда открыта». Благодаря системным знаниям они перестают искать бесконечные ключи-рационализации и учатся осознанно жить. Стоит посмотреть на мир немного по-другому, по-системному, и обывательские страхи улетучиваются, ожидания корректируются, а надежды, в том числе на любовь, оказываются не такими уж призрачными.

Статья написана с использованием материалов тренингов по системно векторной психологии Юрия Бурлана 

Автор: Наталья Камбур