Так получилось, что около десяти лет я довольно близко соприкасалась с жизнью верующих и деятельностью одной из ныне официальных конфессий. Предлагаю свои наблюдения и анализ на основе знаний, полученных на тренинге «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана. За последние 25 лет отношение к посещению церкви поменялось весьма резко и на 180 градусов. Я еще помню, как в бытность моей работы директором Дома культуры в дальнем Подмосковье мне было дано задание периодически наведываться в местную церковь, пересчитывать стоящих на службе и, откровенно говоря, закладывать их.

Когда через пару лет я решила покреститься, у меня потребовали паспорт. Таинство проходило в просторном московском соборе, но крестили меня одну. Это я к тому, что сегодня обряд крещения превратился в совершенно обычное дело — крестят и младенцев, и взрослых, целыми группами.

Сейчас посещение церкви стало поистине государственно угодным делом. В России называют себя православными три четверти населения, из них чуть больше половины верят в Бога (!!!).

Статистика отмечает: только 20 % населения России бывает в храме более одного раза в год (в США этот показатель 57 %, в Италии — 61 %, в Польше — 78 %). 93 % верующих никогда не участвовали в приходской жизни. Но авторитет Русской православной церкви в российском обществе за последние двадцать лет остается стабильно высоким. Великий пост соблюдают около 15 %, а регулярно ходят в церковь, исповедуются, причащаются и беседуют со священниками всего 4 % — так же было и в СССР.

Один на один с Богом???

Все чаще мы слышим, как призывают искать возрождение русского духа на путях религии, ставя знак равенства между Русью и Православием.

Только вот хотелось бы понять, что происходит на самом деле? Казалось бы, по опросам вроде бы большинство русского населения декларирует себя православными, но далеко не все понимают даже, что, по крайней мере, номинально, являются и христианами. И появляется реклама русского кваса или водички «Славяновской», которую за морем не пьют, потому как нехристи.

Я пыталась разобраться с проблемой религиозной самоидентификации в своей кандидатской диссертации, а потом в монографии, опубликованной в Германии издательством Lambert. Следующие цитаты оттуда.

Маркировка религиозности «может быть “внутренней” или “конфессиональной”, “внешней” или “светской”.

Если определяющей позицией является принадлежность человека к той или иной религиозной общности, то религиозная самоидентификация обуславливает религиозную группу, к которой относит себя человек. Этим также определяется смысл, эмоциональная окраска и социально-структурные последствия, которые имеют для него принадлежность к данной общности, предполагающая, в первую очередь, разделение окружающих на своих и чужих и способная привести как к сотрудничеству, так и противоборству. В этом случае не подвергается сомнению существование совершенного надмирового Начала, то есть в основе Бытия видится сокровенная Божественная Сущность.

Напротив, в другой позиции, Бытие сводится только к природе, признается исключительно материалистическое понимание общества и истории, отрицается существование трансцендентного начала. Но даже в этом случае как значимые зачастую принимаются идеи, способные придать жизни каждого непреходящее значение».

Попробуем разобраться, что же происходило и происходит с помощью материалов тренинга «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана.

На излете советской власти Бога искали, прежде всего, люди с развитым звуковым вектором. Некоторые из них приходили в церковь, пребывание в которой официально очень даже не приветствовалось.

Здесь стоит вспомнить лекции отца Александра Меня, потрясающе красивого, развитого звуко-зрительного человека. Значительное число ищущих уходило в различные религиозные общины — пятидесятников-евангелистов, баптистов и множество других.

После того как были сняты запреты на посещение, в церковь потянулись, прежде всего, зрительники — за эмоциональными раскачками. Церковное пение очень красиво, украшение большинства храмов просто роскошно, для меня так даже варварски пышно, но это уже — на вкус, на цвет…

Зрительники также часто ищут утешения. Неразвитые зрительники очень часто пытаются восполнить какие-то свои эмоциональные нехватки — они много грустят, сердиты на всех, так как чувствуют себя несчастными.

При этом они категорически утверждают, что верят в Бога так сильно и так возвышенно, как никто другой. Они ездят по святым местам, молятся, постятся, но вечно всем недовольны и очень несчастны.

Практически все они никак не могут наладить отношения как с близкими людьми — детьми, супругами, любимыми, так и с противоположным полом, устроить личную жизнь. При этом они не хотят меняться сами, а желают переделать окружающих так, чтобы им было удобно.

То есть пытаются решить какие-то очень личные, порой довольно корыстные, интересы.

Поиски: кому чего?

Анальные товарищи ищут в церкви традиций, прежних устоев, после того как рухнули «нормы социалистического общежития», честности и справедливости. Действительно, среди священников много анально-зрительных. Их врожденные умения обучать находят отличное применение в катехизации. Анальные люди уже рождены учителями. Но учить могут только тому, во что верят сами, что умеют делать сами. Но лично я встречала таких редко — практически всегда с примесью кожного вектора, развитого в той или иной степени.

Отдельный вопрос с уретральниками. Их в природе не так много вообще, а уж шансов, что они придут в официальную церковь, катастрофически мало.

Их харизматичность играет против уже сложившейся церковной организации, даже если туда и попадает человек с уретральным вектором. Это — вождь, а не лидер. Лидер — это организатор. Вождь — это ведущий за собой: вольницу, товарищество, стаю. Люди сами идут за ним, безотчетно, интуитивно, — так их влечет к этому человеку. При этом для самих уретральников никакие законы не писаны, о правилах они даже не вспоминают, авторитеты для них тоже не существуют. А в четкой церковной иерархичности это чревато…

Мышечники подтягиваются за остальными, куда все — туда и мы. Чисто мышечные люди, то есть те, у кого нет других нижних векторов, — жители преимущественно деревенские. Потребность у таких людей одна единственная: есть-пить-дышать-спать, поэтому какие-такие духовные искания… о чем это вы? Мышечники с удовольствием много и тяжело работают физически — на строительстве, карьерах, лесозаготовках, в поле и еще где-нибудь в таком же месте. Но в сельскую церквушку они придут, например, отпеть умершего, покреститься, повенчаться. Как все.

Итак, что же у нас остается?

Кожники. Вы можете не верить, но в современной церкви в России кожных типов полно — амбициозных, хватких, гибких. Только они в основном присутствуют по ту сторону солеи — не с прихожанами, а в алтаре.

Примечательно, что после крушения советской власти и сопутствующих идеалов в церковь стали приходить, например, замполиты. Несколько лет назад меня поразила заметка о том, что в Архангельской области где-то около семидесяти бывших военнослужащих, главным образом отвечающих прежде за морально-политический облик, дружно переквалифицировались в священники. Я лично знаю в нашей епархии священника — бывшего милиционера.

Но наблюдение за тем, как ведет службу священник, бывший омоновец, меня просто убило. Он командовал исповедующимися и причащающимися, как солдатами на плацу:

— Эти налево! Мужчины вперед! Куда?!!!

Все это яркие представители кожного вектора, довольно развитого. Только вот с милосердием у них как-то сложновато.

И здесь стоит вспомнить, что церковь — это не только место, где ищут высшее, Бога.

Это еще и мощный социальный институт, со всеми вытекающими. Где, конечно, нужны управленцы. Ловкие, быстрые, юркие… Но помните, их любимые лозунги: «Делу время — потехе час», «Хочешь жить — умей вертеться».

Но самое главное умение людей с кожным вектором, буквально встроенное в их бессознательное, — счет. Считают они все, всегда, в любых обстоятельствах и при любой погоде. Но прежде всего считают время. «Быстро-быстро, давай-давай. Да нет у меня времени на всякое…» — это слышат от них даже самые близкие, казалось бы, люди. Ключевой аксессуар в гардеробе кожных мужчин — часы. Лучше всего какие-нибудь швейцарские эксклюзивные (как тут не вспомнить пресловутые часы одного из высших церковных иерархов). В принципе, они чувствуют время и так, а часы носят для украшения. Иными словами, для них — это фетиш, для самоутверждения.

Еще у кожных людей весьма гибкая психика. Только они сегодня могут что-нибудь с потрясающим рвением проповедовать, а завтра меняют свои воззрения на прямо противоположные — и продолжают действовать с таким же усердием. Как, например, от проповеди коммунизма к прославлению религии. Все зависит от того, что для них в данный момент более благоприятно. Они легко приспосабливаются к новым условиям жизни. Узнаете?

Немаловажную роль играет стремление кожника к власти, славе, почету, но уже вкупе с другими векторами. Ведь власть священника над доверившимися ему прихожанами может носить очень тоталитарный и даже деструктивный характер.

Именно кожники являются инициаторами всех изменений, происходящих в церкви.

Степень их развитости и реализованности очень различна. Бывает, что материальное благополучие сельского храма и его настоятеля «едва ли не в решающей степени зависит от личной активности священника, от его умения найти спонсоров, наладить отношения с председателем ближайшего колхоза или совхоза и т. д.».

Цитата по «Михаил Эдельштейн. Церковная экономика Центральной России: приход, монастырь, епархия» — http://krotov.info/libr_min/e/edelst.html

Здесь уже как-то напрягаешься. А материально-финансовые разборки и претензии со стороны РПЦ вообще приводят меня в недоумение.

Ведь кто ходит в церковь сегодня, кроме тех, кто ищет Бога? Это люди, которые очень ценят ритуалы, вносящие в их жизнь своеобразную упорядоченность. Родился, крестился, женился — все как у людей. Ну и освятить: куличи, яблочки, медок, водичку опять — святое дело. Попробуй предъяви к ним требование отдавать на нужды храмов десятину. При том что очень часто эти прихожане на фоне золотых куполов и сверкающих окладов выглядят весьма скромно. А уж если запретить им посещать храмы — это вообще будет из разряда «продаваемых святынь». Виноваты будут только церковники.

Ситуация для кожного времени неприятная, но не удивительная. Только вот происходит постоянное скатывание в архетипичность. Напомню: архетипичные кожники — это воры, которые воруют у сильных и грабят слабых. А наша уретральная вольница, в которой нет места закону, нисколько эти процессы не сдерживает. И в неотделимой части общества — Церкви, которая претендует на архиважную роль в жизни этого общества и каждого человека, — такие процессы и явления особенно тревожны.

Все начинается с детства

И опять я возвращаюсь к своей монографии. Эти размышления очень дороги для меня, я долго искала точные формулировки:

«Идеи, которые преподают взрослые, как критерии оценки реальности, ребенок принимает на веру. Часто эти идеи остаются с ним на большую часть жизни, особенно в том случае, когда взрослые искренне и глубоко верят в проповедуемые ими истины и следуют им в повседневной практике, что, к сожалению, происходит далеко не везде и не всегда.

А дальше — проверив легитимизирующую Высшую идею на соответствие реальности, которой эта идея призвана придать смысл и значение, человек обнаруживает несостоятельность данной Высшей идеи или, по крайней мере, несостоятельность ее конкретно-исторического воплощения. И в этом случае религиозная самоидентификация может принять форму:

а) отвержения данного способа понимания основ Бытия и замены его другим, равноценным с точки зрения данной личности;

б) отказа от конкретной формы религиозной организации и поиска новых духовных путей развития в рамках усовершенствования существующих институтов».

Церковь — часть общества, и люди здесь — просто люди. Надо об этом помнить.

Также необходимо понимание того, кто есть кто, с какими свойствами и для чего мы рождены, какие пути ведут к выполнению жизненных задач.

Статья написана с использованием материала онлайн-тренингов «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана

Автор: Наталья Баскакова

Корректор: Далия Конышева